Этот день мы приближали, как могли

М. Р. Виленский, директор столовой ДПИ: «В апреле 1941 года после окончания Ленинградского военно-политического училища я был направлен в Западный военный округ. В середине июня нас перебазировали поближе к границе в палаточный городок вблизи Седлинска, и здесь продолжалась упорная и политическая подготовка с частыми учебно-боевыми тревогами. Нас настораживало сообщение разведки о том, что на той стороне границы неспокойно и явно что-то замышляется против нас.

На 22 июня были запланированы спортивные соревнования и показательная учёба – «бой стрелкового батальона с превосходящими силами противника». Мы хорошо подготовились к игре, но ей не пришлось состояться, а подготовка нам пригодилась, когда вместо 6 утра нас подняли по боевой тревоге в 4:00. В то время никому и в голову не пришло, что началась настоящая война. Все ещё считали, что это очередная учебная тревога. Однако быстрее обычного весь полк, в том числе и наша рота, молниеносным броском заняли заранее подготовленные окопы. Все красноармейцы были полностью обеспечены боеприпасами, личные вещмешки были пополнены продовольствием неприкосновенного запаса. Весь запас был роздан личному составу для того, чтобы освободить обозы для набора боеприпасов.

Мы заняли рубеж на левом фланге батальона. Фашисты во весь рост шли на наш передний край, что-то выкрикивали. Когда они подошли метров на сто, нами был открыт огонь. В разгар боя один из наших красноармейцев привёл пленного немца с поднятыми руками, который рассказал о большом скоплении немецких войск на переднем плане. В тот день немцы неоднократно атаковали наши позиции. Потери были с обеих сторон».

В пути нас постигло несчастье: тяжело заболел и вскоре умер отец. На руках слабой матери остались, кроме меня, ещё двое детей-подростков. Уйти удалось недалеко. Хорошо помню тот день, когда наперерез беженцам промчались по дороге вражеские мотоциклы. Потянулись тяжёлые дни оккупации…».

Б. С. Панов, д-р геол.-минерал. наук, профессор, заведующий кафедрой разведки месторождений полезных ископаемых: «31 августа на центр города Сталино (Донецк) упали первые бомбы, которые ночью сбросил фашистский самолёт. Одна из них взорвалась в сквере им. Дзержинского, повредив осколками гранитный постамент и бронзовый бюст, следующая угодила в небольшой дом на седьмой линии, принеся гибель его жителям. Ещё одна бомба весом в 100 кг попала в институтский двор между первым и вторым учебными корпусами. Взрывом вырвало значительный кусок стены первого корпуса. Эта пробоина была вскоре заделана деревянными двухстворчатыми воротами. С 20 октября 1941 г. по 7 сентября 1943 г. длилась фашистская оккупация Сталино, переименованного снова в Юзовку».

Я. И. Альшиц, д-р техн. наук, профессор, заведующий кафедрой горных машин, В. Г. Гейер, д-р техн. наук, профессор, заведующий кафедрой горной механики: «В августе 1941 г. немцы рвались к Донбассу. Было принято решение соорудить большое количество противотанковых рвов и других оборонительных сооружений.

Для выполнения этих работ было создано специальное управление, состоящее из десятков тысяч шахтёров, в том числе и более тысячи студентов Донецкого индустриального института. В октябре была создана саперная армия, куда влились шахтёрские отряды. Значительную роль в ней играла большая группа научно-педагогических работников: заместитель директора института К. С. Борисенко, А. С. Носков, В. В. Орлов, В. С. Рекшинский и др.».

И. М. Фришман, начальник студенческого проектно-кострукторского бюро ДПИ: «Лето и осень 1941 года мы сдерживали противника, нанося ему чувствительные удары. Но всё же мы отходили. Наступил день 5 декабря. Мощный гул нашей артиллерии возвестил начало знаменитого контрнаступления под Москвой. Я был непосредственным участником решающего события в Великой Отечественной войне. Мы наступаем. Масса разбитой военной техники. Запомнились громадные немецкие пушки, нацеленные на Москву. Мы подошли к ним, они стояли вполне исправные на хорошо оборудованных огневых позициях, брошенных в панике».

Б. И. Медведев, д-р техн. наук, профессор, заведующий кафедрой разведки месторождений полезных ископаемых: «Наступление под Москвой наш полк начал 6 декабря. Частей собралось много. Появилась морская пехота. Гнали мы фашистов до самого Волоколамска и за Волоколамск. При отступлении немцы бросали танки, машины, оружие. Чего только не было в машинах: тюки разной материи, бочки с маслом, мешки с мукой, хлеб и даже картины. Тащили всё, что могли. Трудным был этот год: непрерывные бои, окружения, холод, большие моральные лишения, потери близких, друзей-воинов. И всё же сорок первый год вселил в нас надежду на разгром фашистов».

ГОД СОРОК ВТОРОЙ

А. С. Евтушек, преподаватель военной кафедры: «31 декабря 1941 г. более тысячи человек нашего запасного инженерного полка направили в блокированный Ленинград. Я был назначен начальником эшелона. До Ладожского озера мы добирались почти месяц. На следующую после прибытия ночь мы совершили 35-километровый марш по легендарной дороге жизни. Дорога находилась под минометно-артиллерийским обстрелом немцев и воздействием их авиации. На льду были широкие промоины и воронки от бомбёжки и артобстрела.

На всём пути мы встречали бесстрашных регулировщиков и медсестёр, стоявших у своих медицинских палаток в готовности оказать помощь раненым. К счастью, наш марш прошёл для немцев незамеченным.

Город Ленинград переживал в то время самые тяжёлые испытания: голод, холод, методические артобстрелы и бомбёжки. Я пробыл в городе 10 дней, но эти дни оставили в моём сердце восхищение героизмом, выдержкой и спокойствием ленинградцев, которые предпочли смерть капитуляции».

И. Л. Никольский, д-р техн. наук, профессор, заведующий кафедрой разведки месторождений полезных ископаемых: «Я, командир взвода управления отдельно действующей артиллерийской бригады своё первое боевое крещение получил подо Ржевом весной 1942 г. Весенняя распутица задержала наступление, но прорыв от города Калинина на подступах ко Ржеву был закреплён. Силы были ещё далеко не равными, но наша армия широким размахом вклинилась в расположение противника, помогла выйти из окружения нашим подразделениям, перерезав железнодорожные линии. После короткого затишья наш батальон в составе стрелковой бригады принял участие в наступательных боях на подступах к городу Ржеву. Оборона противника была прорвана, наши войска вышли к городу. Хотелось идти вперёд, невзирая на опасность, не думая о возможной гибели: рядом товарищи, впереди уходящий враг. Однако до штурма города было ещё далеко. На фронт пришли «катюши» – наше грозное для противника оружие, неожиданно загремевшее недалеко от нашего пункта связи, чуть не до паники напугавшее нас, – ведь мы ещё ничего не знали о них».

В. Н. Адамов, канд. техн. наук, доцент кафедры теоретической механики: «Трудное лето 1942 года. Столбы пыли от колонн танков и автомашин, дым пожарищ поднимался к небу. Силы были неравные. Фашисты рвались на Дон, Кавказ, к Волге – на Сталинград. Я и мои одноклассники из шахтёрского посёлка Синегорский попали в отделение разведроты в одну войсковую часть. Недолгая учёба в тылу – потом на фронт. Передовая проходила по Тереку. К тому времени фронт стабилизировался. Готовилось наступление под Сталинградом. Не раз приходилось, перебравшись через Терек, выходить в тыл к немцам, разведывать огневые позиции противника.

Немногие из тех моих друзей, кому в 42-м было семнадцать, уцелели».

Н. Д. Мухопад, канд. техн. наук, профессор, проректор по учебной работе ДПИ: «Летом 1942 года большую помощь осаждённому Севастополю оказывал крейсер «Ташкент», доставлявший новое пополнение из Новороссийска в Севастополь. На обратном пути забирали раненых и женщин с детьми.

Так было и 26 июня 1942 г. На корабль садятся около трёх тысяч севастопольцев, в том числе раненые, среди которых и я. Этим же рейсом должны быть вывезены остатки знаменитой панорамы Севастопольской битвы известного баталиста Рубо. После выхода из Камышевой бухты корабль атаковали вражеские юнкерсы. Весь экипаж принял решительный бой. На корабль за четыре часа было сброшено триста тридцать шесть бомб. При этом нашими зенитчиками были сбиты три самолёта противника. С затопленными отсеками, с заклиненным рулём «Ташкент» продолжал неравный бой. Корабль получил множество пробоин, через одну из которых вода ворвалась в первое котельное отделение. И лишь ценой жизни четырёх машинистов была предотвращена катастрофа.

На помощь кораблю были посланы наши пикирующие бомбардировщики. Вскоре появились торпедные катера. Лидер эскадренных миноносцев «Ташкент» вышел победителем. Он стал на Чёрном море почти легендарным.

Поздравить экипаж с победой прибыл маршал С. М. Будённый. Весь экипаж был отмечен наградами».

Д. В. Брежнев, канд. техн. наук, доцент, заведующий кафедрой геодезии: «В июле 1942 г., я молодой лейтенант, был назначен в истребительнопротивотанковый полк на должность командира взвода. Наш полк был направлен на Закавказский фронт, в Махачкалу. В ночь на 4 ноября мы прибыли в Орджоникидзе. Утром получили задание встретить вражеские танки. Не успели мы сделать несколько выстрелов, как налетела вражеская авиация. Двадцать пикирующих бомбардировщиков с ожесточением бомбили батарею. Самолёты заходили на нас гуськом и опускались так низко, что можно было различить лица лётчиков.

Ко времени подхода нового налёта нам удалось замаскироваться на окраине кукурузного поля, да так, что авиация не смогла нас обнаружить.

Я запомнил свое боевое крещение так подробно, потому что оно совпало с днём моего рождения. Мне исполнилось тогда 20 лет».

Л. Ф. Калафатова, лаборант кафедры теории механизмов и машин: «В августе 1942 года наша оперативная группа была передислоцирована из Ростова в Сталинград с целью рекогносцировки на местности для построения оборонительного рубежа на Волге. В то время и мысли не было, чтобы враг прорвался за Волгу. Город жил, трудился, здесь было много госпиталей. Казалось, ничто не угрожает его существованию. Но 24 августа 1942 года началась массированная варварская бомбардировка города. Фашисты разбомбили склады горючего на берегу, составы на железной дороги, баржи с горючим.

В этом аду наша саперная часть ночью, по горящему городу, пробиралась к переправе, чтобы закрепиться на левом берегу. Переправы не успевали переправлять даже раненых. И не было большего отчаяния, чем видеть, как медсёстры, санитары тащили на плащпалатках, несли на носилках тяжелораненых. Кто мог передвигаться, шёл на костылях, полз в окровавленных бинтах. Переправой нашей части командовал генерал Мальцев. Нас посадили в лодки, прикреплённые друг к другу, и маленький катерок потащил их к левому берегу. В каждой лодке было много народа. Чтобы не нарушалось равновесие – запрещалось всякое передвижение. Волга горела – горела нефть, разлитая из барж.

Никто не может подсчитать, сколько мин и бомб было обрушено на город. И уже на левом берегу мы были очевидцами, как был перепахан фашистами наш аэродром с не успевшими взлететь самолетами. Враг рвался к цехам тракторного завода. Здесь делались танки и снаряды, плавилась сталь для них.

Я вспоминаю о военном Сталинграде в двух его периодах. Один – воздушная тревога без отбоя. Другой – когда наступила тишина (февраль 1943 г.) после капитуляции Паулюса и его генералов».

Н. В. Губенко, канд. техн. наук, доцент кафедры металловедения и термической обработки металлов: «В конце августа 1942 г. я начала работать в полевом подвижном госпитале, который располагался в девяти километрах западнее Сталинграда в помещениях пионерлагеря. На пространстве между Доном и Волгой шли жестокие кровопролитные бои. Весь поток раненых на этом направлении принимал на себя наш госпиталь.

Персонал госпиталя старался накормить, оказать помощь раненым бойцам и поскорее отправить их в тыл. Работать приходилось сутками без сна. Наш комиссар выполнял в то время несвойственные ему функции. Он «заведовал сном»: поочередно отводил врачей и медсестёр на два часа на отдых, чтобы люди совсем не свалились с ног».

Д. П. Кончатный, канд. техн. наук, заведующий кафедрой деталей машин: «В середине августа 1942 года на подступах к Сталинграду разгорелись жесточайшие бои. Именно здесь наносила свой главный удар гитлеровская армия. Соединения Красной Армии, сдерживающие натиск громады сил противника, испытывали предельное напряжение сил. К ним впервые в Отечественную войну было предъявлено требование: «Ни шагу назад», и они стояли насмерть.

Наша дивизия, сосредоточенная в 20 км восточнее города, получила приказ занять и оборонять центральную часть города. В первый дни боёв дивизия отодвинула немцев от берега Волги, освободив ряд улиц, а затем с участием других дивизий овладела господствующей под городом высотой – Мамаевым курганом, а затем перешла к длительной обороне».

П. П. Моисеенко, старший преподаватель военной кафедры: «В конце сентября 1942 года мне довелось участвовать в прикрытии с воздуха переправы через Волгу. Я видел, как с наступлением темноты наши войска непрерывным потоком в течение многих недель переправлялись на правый берег реки, чтобы до утра выйти в районы сосредоточения.

И вот, наконец, к нам в часть прибыл долгожданный приказ о переходе в наступление. В приказе говорилось: мы сумели удержать волжскую твердыню, мы сумеем сокрушить и отбросить вражеские полчища далеко от Волги.

Претворяя в жизнь план контрнаступления, наши войска успешно прорвали оборону врага, и уже на пятый день, 24 ноября 1942 года, полностью окружили и полностью разгромили 32 дивизии противника. Гитлеровская военная машина была потрясена до основания, стратегическая инициатива перешла к нашим войскам».

Н. И. Каплий, канд. техн. наук, доцент, заведующий кафедрой металлорежущих станков и инструментов: «"За Волгой для нас земли нет" – вот девиз защитников Сталинграда тех дней. В ноябре началась подготовка к наступлению. 19 ноября началась артподготовка. Мы, на огневых позициях, наблюдали за движением знаменитых танков Т-34, новеньких, ещё блестящих заводской краской. Это нас радовало и удесятеряло наши силы. Такого подъёма духа, такой радости я больше не видел за всё последующее время боевых действий, так как это была первая настоящая победа после изнурительных оборонительных боёв. Наши войска успешно закончили бои по окружению немецкой группировки, а затем и окончательно разгромили 330-тысячную армию под командованием Паулюса».

ГОД СОРОК ТРЕТИЙ

В. И. Коновалов, канд. техн. наук, доцент кафедры горных машин: «Зимой 1943 года мы пытались прорвать блокаду вдоль железной дороги Ленинград–Москва в районе Дубровки и Синявино. По льду удалось форсировать Неву, захватить у врага противоположный берег и прорвать кольцо блокады, связав узкой береговой полоской у Ладожского озера Ленинград с «Большой землёй». Не перечислить трудностей, пережитых в блокаде. Главная из них заключалась в нехватке продовольствия. Бойцы бережно относились к боевой технике: специально для этого строили траншеи, землянки, дзоты. Огромную роль в таких условиях играла моральная подготовка. Мы очень любили нашу землю и были уверены в победе. К каждому бою готовились, не покладая сил».

П. Я. Мальцев, швейцар административно-хозяйственной части: «Особенно памятным для меня оказалось выполнение задания командования в районе деревни Ивановки Смоленской области в июне 1943 г. Мне и моему товарищу была поставлена задача протянуть линию полковой связи между батареями и полковым наблюдательным пунктом, который был оборудован на северо-западной окраине деревни в противоположном рву. По приказу командира тянуть линию связи мы должны были прямо через Ивановку. Однако эта большая деревня была охвачена огнём: горели дома, сараи, деревья. Удлинив путь на 150 метров, мы не шли, а бежали с тяжелой катушкой, стараясь уложиться по времени. Мы понимали, что корректировать огонь стомиллиметровых орудий полка без связи было невозможно. Как счастлив был командир нашего полка, когда мы, вернувшись в землянку, доложили: «Связь есть!». Самоотверженное выполнение воинского долга было законом для всего личного состава нашей бригады, сформированной в июле 1941 г. на Урале».

В. М. Клименко, д-р техн. наук, проф., заведующий кафедрой обработка металлов давлением: «Победа наших войск под Сталинградом воодушевила тружеников тыла к трудовым подвигам. Я и ряд эвакуированных металлургов были направлены на Кузнецкий металлургический завод. Сибирь и Урал изготавливали металл и ковали оружие.

В цехе, где мне пришлось работать, прокатывали и обрабатывали металл, идущий на снаряды, миномёты и т. д. Освоили штамповку стаканов для снарядов на листопрокатном стане, блюминге. Даже на обжимной клети рельсоблочного стана научились прокатывать броню для танков. Как оказалось, броневой лист, изготавливаемый в нашей стране, в том числе на Кузнецком металлургическом заводе, выдержал испытание войной.

Труженикам тыла было очень тяжело. Приходилось работать по долгу, а не по времени. Часто не выходили с завода по 2–3 суток. Работали без выходных. Питались очень скудно. Жили, работали, творили – всё держалось на осознании долга перед Родиной, находящейся в опасности, и долга перед воинами нашей армии».

Ф. К. Соснин, начальник отдела кадров: «В феврале 1943 г. нашу стрелковую дивизию перебросили на КурскоОрловскую дугу. Ожесточенные бои начались 5 июля в 2:30 ночи. Описать трудно. В течение нескольких суток не смолкал грохот тысяч орудий, непрерывный гул сотен самолётов, кошмарный скрежет и лязг металла, таранящих друг друга танков, частые броски и рукопашные схватки сотен и тысяч людей. Враг был обескровлен под натиском наших войск и немецко-фашистская армия начала отступать».

Н. М. Русанов, доцент кафедры рудничных подъёмных установок: «В 1943 году мы ещё не знали, что слова «Курская дуга» станут рядом с таким символом боевой мощи Советской армии, как Сталинградская битва.

Утро 5 июля началось гулом артиллерии слева от нашей армии. В течение семи дней мы слышали этот страшный рокот «бога войны», а по ночам видели зарево. И гул, и зарево стояли на месте, значит, смертельная схватка достигла критической точки.

Мы недоумевали, почему наша армия не поможет соседу. На войне и солдат, и лейтенант тоже хотят быть стратегами, но их, как правило, не посвящают в планы командования. Но когда в ночь на 12 июля мы получили приказ передвинуться со своими орудиями на передний край обороны, то возгордились: мол, наши замыслы и планы командования совпали.

За первые сутки наступления мы прошли около 20 километров и перерезали дорогу Мценск–Орёл. Весь этот путь наши пушки шли вместе с пехотинцами (мы катили их на руках). До Орла оставалось 40 километров, и их наша армия преодолела только к 5 августа. Именно в этот день в Москве прозвучал победный артиллерийский салют в честь освобождения г. Орла. Для врага этот салют означал, что их наступление закончилось».

Н. П. Бойко, канд. ист. наук, доцент, Герой Советского Союза: «В марте 1943 года мне было поручено сформировать восьмую батарею и стать её командиром. Укомплектовав батарею всем необходимым, мы приступили к обучению бойцов. К тому времени наша дивизия была передана в распоряжение командования армии, которая занимала оборону на Курской дуге. Наша дивизия принимала участие в сражении на Курской дуге. Восьмая батарея, которой я командовал, находилась на склоне высоты и вела огонь из трёх орудий. В боях на Курской дуге только наша дивизия обезвредила 254 танка и самоходного орудия, 110 пулемётов и много другой техники.

Враг хотя и был смертельно ранен, но упорно оказывал сопротивление, особенно на водных рубежах. При преодолении водных рубежей главное искусство состояло в том, чтобы захватить плацдарм на другом берегу, закрепиться на нём. Так, 19 сентября мы форсировали реку Десну в районе деревни Волчек, 26 сентября – реку Брагинку у деревни Парищев. 16 октября 1943 года указом Президиума Верховного Совета СССР 37 воинам нашей дивизии было присвоено звание Героя Советского Союза, в том числе и мне».

Г. В. Малеев, канд. техн. наук, проф., ректор ДПИ: «В июле 1943 года в составе войск третьего Украинского фронта 19-летним сержантом я служил командиром отделения стрелкового взвода в пехотном полку. Помнится, наша рота была развёрнута на левом берегу Северского Донца в районе южнее Изюма. На противоположном берегу у гитлеровцев были расставлены огневые точки, гдето в глубине артиллерийские и миномётные батареи, а их наблюдатели и командиры отлично нас просматривали. От моих бойцов требовалась чрезвычайная осторожность и бдительность. Офицеры обстоятельно объяснили нам боевую задачу полка и нашу роль в её решении. По ночам в условиях чрезвычайной скрытности мы готовили лодки, плоты, понтоны и другие средства, необходимые для форсирования реки. И вот однажды на рассвете летнего дня огонь нашей артиллерии и миномётов забушевал на прибрежных рубежах гитлеровцев. Я помню, как бесстрашные пехотинцы тащили к реке плоты, заранее спрятанные в прибрежных зарослях. Сплошная стена огня зигзагами ползла вглубь обороны врага. Вслед за нею наше стрелковое отделение вместе с другими на небольшом плотике переплыло реку. К утру следующего дня цель, поставленная перед полком, была достигнута, но очень дорогой ценой. Не многие из моего отделения, из нашего взвода уцелели. Лично я на память об этом сражении получил ранение кисти».

А. П. Быков, старший преподаватель кафедры физвоспитания и спорта: «В моей военной биографии очень памятны сражения за освобождение Донбасса. После битвы за Северный Кавказ, Кубань и Ростов-на-Дону наша часть прибыла на Северский Донец, где немцы держали оборону. Надеясь на естественную водную преграду, противник и не думал расставаться с Донбассом. 17 июля 1943 года наши войска перешли в наступление. Мне пришлось участвовать в форсировании Северского Донца. Особенно запомнилась операция у села Богородичного, за которым простиралась равнинная местность. Здесь враг сопротивлялся особенно яростно. Бои велись за каждый дом, улицу. Приходилось отбивать по несколько контратак в день. Если у артиллеристов и бронебойщиков не хватало снарядов и патронов, то атаки танков отбивали гранатами, а пехотинцы сражались в рукопашную».

Д. В. Брежнев, доцент, заведующий кафедрой геодезии: «Мне довелось участвовать в боях за Донецкий край. Главный рубеж, который нам удалось преодолеть, был Миусский фронт. Бои были необычайно тяжёлые. Фашисты делали всё возможное, чтобы удержаться на этой, как они говорили, «новой государственной границе новой Германии».

Однако мы знали (это подтверждалось всем ходом событий), что вскоре перейдём в наступление. Оно началось 18 августа 1943 года. В шесть часов утра мощный залп «катюш» потряс воздух. Открыли огонь орудия всех видов. От разрядов снарядов и мин содрогалась земля.

После переноса огня в глубину обороны в атаку пошла пехота, а вслед за ней мотомехчасти. Особенно жестокие бои развернулись за господствующую высоту – Саур-Могилу.

В течение трёх дней фашисты разрушили индустриальную Макеевку. Взорвали заводы, шахты, дома, дороги в Донецк. Но вот наступил радостный день 8 сентября – день освобождения от оккупантов нашего родного города. Этому в большой степени способствовала артиллерия».

Л. П. Фельдман, д-р техн. наук, проф., заведующий кафедрой прикладной математики: «После окончания военного училища я был назначен в учебный центр войск противовоздушной обороны. Это было начало 1943 г. После победы под Сталинградом наступил коренной перелом, необходима была мобилизация всех сил нашей страны, и предстояло горячее лето 1943 г. с великой Курской битвой. Об этом, естественно, мы тогда не знали, но отчётливо видели, как крепнет военная мощь нашей Красной армии, как сознательно ведётся подготовка людских резервов, значительно увеличивается поступление военной техники, среди которой было много новой, более совершенной.

В это время в учебный полк, в котором я служил, прибыло новое пополнение. Это были девушки, их необходимо было обучить, причём в короткие сроки. Подготовка велась по многим военным специальностям: операторов управления огнём зенитной артиллерии. По современному эти приборы можно условно назвать – специализированные вычислительные машины, построенные на электромеханических блоках. В это же время в войска стали поступать радиолокаторы для зенитной артиллерии и зенитных прожекторов. Это была совсем новая техника. Массовая подготовка женских расчётов позволила заменить мужчин, служивших в войсках ПВО».

ГОД СОРОК ЧЕТВЁРТЫЙ

А. Н. Оропай, канд. ист. наук, доцент кафедры философии: «14 января 1944 года войска Ленинградского фронта при поддержке моряков Балтийского флота перешли в наступление под Ленинградом и Новгородом. Уже в первые дни наступления наши войска овладели опорными пунктами противника. За две недели боёв вражеские войска были отброшены на 60–90 км от Ленинграда. Город был окончательно освобожден от вражеской блокады. Закончилась героическая оборона Ленинграда, длившаяся 900 дней. 27 января 1944 года город Ленина салютовал своим защитникам».

Г. Я. Гальченко, канд. ист. наук, доцент кафедры истории: «В апреле 1944 г. наша батарея участвовала в тяжелейших боях в районе станции Стремутка, недалеко от Пскова. Понесла большие потери. Поддерживали огнем пёхоту, отражали атаки немцев. От батареи осталось 13 человек, выбыли из строя офицеры, многие младшие командиры. Сам побывал и под пулемётным, и под артиллерийским огнём немецких реактивных снарядов. Осталось одно орудие.

В июне 1944 г. получили пополнение и новую материальную часть, и начались наступательные бои по освобождению Прибалтики. Действовали в основном по направлению на Ригу».

М. П. Титенко, канд. ист. наук, доцент, заведующий кафедрой истории: «Вот и наступил 1944 год – год полного освобождения Украины, в том числе и моей родной Черниговщины. Наш гаубичный артиллерийский полк освобождал Житомир, Коростень. Какие это были тяжёлые бои! Недаром Тернополь солдаты называли малым Сталинградом. Фашисты цеплялись за каждый дом, каждый этаж. Подвалы становились полем кровопролитного сражения. Больно вспоминать всё это – в боях за Украину погибло столько лучших друзей. Помню бой подо Львовом, 22 июня, когда при выполнении боевого задания меня ранило. Потом – госпиталь в разрушенном Киеве. Как забыть руины Крещатика, измождённых киевлян и с новой силой вспыхнувшее в груди чувство справедливого гнева при виде многочисленного отряда пленных фашистов?».

И. П. Билык, директор котельной ДПИ: «С января 1944 г. я служил миномётчиком на Юго-Западном фронте. Перед боем за Кировоград получил новое назначение – командира отделения разведки. На наше подразделение было возложено задание: добыть сведения, то есть добыть «языка» Во время разведки я был ранен, однако задание было успешно выполнено. После госпиталя участвовал в тяжёлых боях за освобождение Украины, Молдавии. Сильные морозы, длительные переходы, горные перевалы создавали неимоверные трудности на пути продвижения войск. Однако мужество и стойкость советских солдат помогали преодолеть эти преграды. Когда в 1944 году советские войска вступили на территорию Румынии, я был отозван в специальное управление, которое решало задачи восстановления нормальной жизни в Румынии, Венгрии».

Н. Ф. Ильяшенко, ст. преподаватель кафедры высшей математики: «В первые дни мая 1944 года началось наступление на Перекопском и Керченском направлениях. Подход к Севастополю преграждала Сапун-гора. Готовясь к ее штурму, 203 мм орудия были выведены на прямую наводку. Вскорости легендарная Сапун-гора была взята. Здесь большую роль сыграла наша штурмовая авиация, которая подавила огневые точки противника и дала возможность нашей пехоте овладеть немецкими траншеями. Немцы начали сдаваться в плен.

Весной Крым особенно прекрасен, мы в нём отдыхали дней десять. За это время часть наших бойцов приняла участие в восстановлении Артека, других здравниц и памятников. Из Крыма мы прибыли в Белоруссию. Освобождали республику в составе 3-го Белорусского фронта».

М. В. Гудков, заведующий лабораторией военной кафедры: «Наш корпус летом 1944 г. двигался на Минск. Мы быстро продвигались по шоссе, сметая отдельные очаги сопротивления. Нам помогали партизаны, которые выходили отрядами на шоссе из леса и вливались в состав наших мотострелковых батальонов и вместе шли на Минск в качестве танкового десанта. 5 июля 1944 года наш корпус ворвался в столицу Белоруссии. Город был до основания разрушен и сожжён фашистами. Страшное, тяжёлое впечатление производили местные жители: они были истощены и измучены до крайности. Но встречали нас как освободителей, обнимали, целовали, даже откуда-то брали полевые цветы и дарили их нам».

А. Я. Шварцер, канд. техн. наук, доцент кафедры технологии металлов: «Моя история такова. 6 июля 1941 г. я оставил учёбу в МВТУ им. Баумана и ушёл добровольцем в армию. Попал в окружение под Вязьмой. Ранение, плен, побег, длинный и опасный переход через неприятельские расположения и затем партизанский отряд. Отряд быстро рос, установили радиосвязь с Большой землёй, благодаря чему получили довольно регулярное снабжение вооружением и боеприпасами. За одну ночь нам сбросили на парашютах столько автоматов ППШ и ручных пулемётов, что почти весь отряд смог перевооружиться. Это позволило начать крупные операции в тылу врага».

А. С. Меляховецкий, канд. техн. наук, доцент кафедры математической физики: «Мне пришлось почти всю войну ходить в «правофланговых». Десантная бригада, в составе которой я воевал, занимала оборону на полуострове Рыбачий – самом северном и самом правом участке фронта. Дело, конечно, не в градусах широты, хотя они добавляли ко всем испытаниям немало ледяной воды по пояс, а иногда и по горло. 

Мы, североморцы, гордились тем, что смогли остановить отборные немецко-фашистские части, рвавшиеся к северным воротам нашей страны, а в октябре 1944 года с честью выполнили приказ и навсегда вышибли захватчиков из советского Заполярья».

Е. В. Шумилова, канд. техн. наук, доцент кафедры горной геомеханики: «Всю войну я прослужила в одной части 23-й железнодорожной бригады. Украина, Белоруссия, Прибалтика, Польша, Германия – таков боевой путь этой кадровой воинской части. Основные задачи, решаемые на этом пути, включали восстановление разрушенного отступающими фашистами железнодорожного полотна основных магистралей, обезвреживание мин, бомб замедленного действия, возведение как больших мостов (через Донец, Двину, Вислу), так и многочисленных малых мостов, виадуков. Эксплуатационные роты самоотверженно проводили поезда с боеприпасами, продовольствием к линии фронта. Работали как в прифронтовой, так и в фронтовой полосе. Часто было трудно».

В. П. Алиферов, канд. техн. наук, доцент кафедры деталей машин, декан механического факультета (1969–1981): «13 августа 1944 г. пришёл и на нашу улицу праздник, мы пересекли государственную границу с Польшей и приближаемся к логову фашистского зверя. Мы всегда верили в нашу победу, но теперь она стала значительнее ближе. Из Польши нас вскоре перебросили в Румынию. Наш путь прошёл через города Сибну – Клуж - Дебрецен к Будапешту. Мы стояли в каких-то 15 км от Будапешта и непрерывно летали на западную часть города – Буды, где окружённая вражеская группировка не хотела сложить оружие. Возили туда крупные бомбы. В один из пасмурных дней ноября, когда была нелётная погода, к нам прибыл комдив Г. Ф. Байдуков с группой штабных работников. Они вручили наиболее отличившимся ордена и медали. А зам. командира нашей эскадрильи Г. Т. Береговому (будущему космонавту СССР) – Золотую Звезду Героя. Он к тому времени сделал более сотни успешных боевых вылетов. Его трижды сбивали, он дважды горел, но его мастерство, мужество и умение всегда побеждали».

А. П. Жердев, препаратор кафедры обогащения полезных ископаемых: «Осенью 1944 года наш 39 отдельный полк резерва офицерского состава 2-го Украинского фронта находился в Румынии, в г. Орадя-Маре, и проходил подготовку – отрабатывал тактику уличных боев в условиях большого города. В декабре 1944 г. наши войска вели затяжные уличные бои в Будапеште, который к тому времени уже был окружён нашими войсками. Нашему штурмовому батальону была поставлена задача овладеть кварталами Пешта и дойти до здания парламента на берегу Дуная. Бои за каждый многоэтажный дом были затяжными и упорными. Нас поддерживала артиллерия, дивизион РС и авиация. Большие потери несли и фашисты, и мы, были у нас и пленные немцы и венгры. Мне не довелось брать парламент – я был ранен и доставлен в госпиталь».

А. Н. Заря, канд. техн. наук, доцент кафедры рудничных гидропневматических установок и гидравлики: «Осенью 1944 г. я, командир дальномерного отделения батареи зенитной артиллерии в составе 2-го Прибалтийского фронта, находился в Литве, в нескольких километрах от границы с Восточной Пруссией. Перед батареей была поставлена задача – надёжно прикрывать с воздуха от немецко-фашистских стервятников накапливающиеся советские войска. Немцы чувствовали, что на этом участке фронта затевается что-то неладное, и их самолёты летали на самых малых высотах. При занятии огневой позиции к нам на батарею явился литовец-хуторянин, владелец той земли, на которой мы копали рвы для орудий и землянки для личного состава. Он потребовал прекратить рытьё окопов или же возместить нанесённый ущерб, так как земля является его собственностью.

Здесь надо заметить, что к тому времени наши войска во многих местах уже перешли советскую границу, поэтому действовал и строго выполнялся приказ Главнокомандующего о нормах поведения за границей. Наш комбат, хотя ещё совсем молодой человек, в довольно сдержанной и вежливой форме объяснил хуторянину, что ему нужно обратиться к вышестоящему командиру, приказ которого он выполняет. Но место нахождения этого командира он сообщить не может, так как это является военной тайной. От себя добавил, что если останемся в живых и батарее вновь придется быть в этих местах после войны, то землю приведём в порядок. А пока посоветовал хуторянину держаться подальше от огневой позиции, чтобы самому остаться в живых».

ГОД СОРОК ПЯТЫЙ

С. С. Урвачёв, ст. преподаватель кафедры рудничных подъёмных установок: «12 января 1945 г. началось наступление наших фронтов от Карпат до Балтийского моря. Наша Смоленская дивизия в составе 50-й армии стояла на правом фланге 2-го Белорусского фронта, несколько километров западнее
польского города Августова, перед границей с Восточной Пруссией. Я воевал в стрелковом полку, был командиром взвода батальонных миномётчиков.

Начиная с 13 января, справа и слева стал слышен тяжёлый гул артиллерийской подготовки – это перешли в наступление наши соседи. Утром 16 января наша разведка не обнаружила немцев в передней траншее, и дивизия перешла в наступление. Путь нашей дивизии лежал через территорию Мазурских озёр
и, как позже мы узнали, недалеко отставки Гитлера в Растенбурге. Сопротивление гитлеровцев всё время возрастало. Особенно сильным оно стало к концу января, когда войска нашего фронта вышли к Балтийскому морю в районе города Эльбинга. Была отрезана огромная группировка противника.
Бежать фашистам было некуда, и сопротивлялись они ожесточённо».

С. И. Шаповалов, канд. техн. наук, доцент кафедры металловедения и термической обработки металлов: «Восьмая гвардейская армия генерала Чуйкова вела бои уже за Одером. Для развития успеха наступления нашего подразделения две группы должны были ночью зайти к немцам в тыл.
Группа, в которой находился я, должна была перерезать железную и шоссейную дороги, нарушить транспортные связи, создать впечатление, что станция занята крупными силами и продержаться до прихода основных частей. 

Обе группы были вооружены автоматами и гранатами. Никаких тяжестей, кроме боеприпасов, ни у кого не было, так как операция была рассчитана на быстроту и внезапность и не преследовала цели ввязываться в крупные бои. На рассвете мы добрались до станции. От командования получаем приказ взять
станцию. Но тут мы слышим шум моторов немецких танков. Бороться с ними мы не можем. Нам повезло, танки прошли через станцию, не останавливаясь. Ждать больше нельзя. Короткий рывок – удар, стрельба – и станция наша! Первая часть операции выполнена. Теперь нам надо продержаться до прихода основных сил».

Н. С. Бабичев, канд. техн. наук, доцент кафедры технологии и техники геологоразведочных работ: «Войну я заканчивал в Германии. Наша часть, входившая в состав 1-й воздушной армии 3-го Белорусского фронта, участвовала в штурме оплота фашистской военщины города Кёнигсберга.
Штурм Кёнигсберга начался на рассвете 8 апреля 1945 года. Наши бесстрашные летчики разбили в пух и прах многочисленные дзоты и доты противника, перемололи их технику, а славная пехота «пропахавшая» пол-Европы уже 10 апреля закрепила успех и выбила немцев из города».

В. И. Дрёмов, д-р техн. наук, профессор, заведующий кафедрой автоматики и телемеханики: «Мне довелось участвовать в знаменитой Берлинской операции в составе 69-й мотомеханизированной бригады 9 танкового корпуса 3-й гвардейской танковой бригады 1-го Украинского фронта в качестве рядового-радиотелефониста.

Операция началась с переброски нашей бригады, да и всей армии, с места формирования близ города Лишица в район сосредоточения, на берег Нейсе.

Здесь скопилось огромное количество техники, так что когда рано утром 16 апреля после мощной артподготовки началось наступление, враг был полностью подавлен, и наши войска без особого труда и потерь форсировали реку. Началось стремительное наступление на Берлин. Мы двигались в город с южной стороны и практически без остановки. 21 апреля мы достигли окраин Берлина и ночью вышли к каналу Тельтов. Только вечером группе отважных солдат удалось переправиться на тот берег и захватить плацдарм. Противник яростно сопротивлялся, но мы шли вперёд. 2 мая достигли центра Берлина, взяли почтамт и получили приказ выйти на формировку в деревню Целендорф. Оттуда нам предстоял путь на Прагу для участия в завершении освобождения Чехословакии».

И. И. Баканов, канд. ист. наук, доцент кафедры истории: «Каждому, кто был на фронте, запомнилась весна сорок пятого года. Мы, фронтовики, встретили её далеко за пределами Родины.

Наш бомбардировочный полк 11 апреля был переброшен из Прибалтики на 1-й Белорусский фронт. Несколько дней ушло на изучение района боевых действий, на подготовку к операции. Рано утром 16 апреля полк был поднят по тревоге. Лётчики на командном пункте быстро проложили маршрут, техники подвесили бомбы. Ракета – и начался полёт. В этот день мне довелось сделать три боевых вылета. Цели располагались всё ближе к Берлину. 26 апреля было совершено два боевых вылета на фашистскую столицу. Эти вылеты явились последними боевыми действиями нашей части».

Ф. Ф. Стифеев, ст. преподаватель кафедры теоретической механики: «Наш полк был сосредоточен на участке главного удара на Берлин. 10 апреля 1945 г. в 5 часов утра наши войска начали тридцатиминутную артподготовку. Затем началось общее наступление. В воздух взвились тысячи разноцветных ракет. По этому сигналу вспыхнули 140 прожекторов, расположенных через каждые двести метров. Более миллиарда свечей освещали поле боя, ослепляя противника. Наши войска, взломав оборону противника, приближались к Берлину. 23–24 апреля войска 1-го Белорусского фронта прорвались к центру города. К исходу дня 2 мая с противником было покончено.

За участие в Берлинской операции я был награждён орденом Красного Знамени».

В. Г. Лаврик, канд. техн. наук, доцент кафедры рудничных подъёмных установок: «Незабываемая весна сорок пятого... Мне посчастливилось в составе войск авиационного соединения 1-го Белорусского фронта принимать участие в завершающем сражении Великой Отечественной войны – Берлинской операции. И главное, что осталось в памяти, – уверенность каждого бойца и командира в победе, выкованная в тяжёлых и упорных боях, подкрепленная замечательной техникой, направляемой на фронт во всё возрастающих количествах. Запомнились дни подготовки к наступлению: спокойное, методичное
накопление наших бойцов на небольших плацдармах на западном берегу. А вот генеральное наступление наших войск было стремительным и мощным. В последние дни апреля мы были уже в Берлине.

... Яркий, солнечный майский день. На одной из площадей – ликующая толпа солдат 1-го Белорусского и 12-го Украинского фронтов. Воины обнимаются, обмениваются своеобразными сувенирами».

А. С. Родненко, начальник охраны ДПИ: «В 1940 году я записался в Донецкий аэроклуб, чтобы претворить в жизнь свою мечту об авиации. Затем окончил военную авиационную школу. Участвовал в ряде важнейших операций Великой Отечественной войны. Летать довелось почти на всех видах истребителей – от поршневых до реактивных.

Последняя военная весна 1945 года. 15 апреля наши войска подошли к Одеру. Началось генеральное наступление на Берлин.

Наша эскадрилья сопровождала группу бомбардировщиков, которой поручалось нанести удар по крупным промышленным районам фашистской столицы. Боевое звено, в состав которого входил и мой самолёт, было сформировано в октябре сорок четвёртого. За это время я и мои коллеги успели крепко сдружиться, узнать друг друга настолько, что могли уже действовать чётко, слаженно, даже без разведки и радиосвязи.

Однажды над городом Фюрстенвальде нас атаковали истребители противника. Мы завязали с ними бой. Один «фоккевульф» был сбит, но и мы потеряли товарища. Его гибель для всех нас, особенно для меня, была большой, не возвратимой утратой. Я потерял друга, с которым познакомился еще в аэроклубе родного города. Ему шёл всего только двадцать первый год».

Б. И. Медведев, д-р техн. наук, профессор, заведующий кафедрой рудничной вентиляции: «Если говорить об окончании войны, то для нас, офицеров 95-й танковой бригады отдельного 9-го танкового корпуса, она закончилась уже 2 мая. Ещё утром велись бои в примыкающих к Александрплац кварталах Берлина.

Утро было пасмурное, и даже начал моросить мелкий дождик, но вскоре небо прояснилось: то ли облака, то ли тени от дыма горящих домов. К середине дня на какое-то непродолжительное время всё стихло. Однако вскоре гул танков и автомашин возобновился. Но это был уже мирный гул, без выстрелов
и разрывов снарядов. 

После окончания боёв за Берлин мы разместились в северной части города, в парке Панков, а затем – в одном из небольших населённых пунктов вблизи Берлина. Знали, что акт о капитуляции Германии должен быть подписан 8 или 9 мая.

Помню, утром 8 мая меня и ещё нескольких офицеров на грузовой машине командировали по маршруту нашего наступления с необычным заданием. Зная, в каких пунктах наши танки вели огонь, мы должны были собрать там латунные снарядные гильзы. 

Возвращаясь из этой не совсем обычной командировки, на закате дня 8 мая мы подъезжаем к Берлину. Небо над городом горело огнями разрывов зенитных снарядов и трассирующих пуль.

Остановили машину, чтобы разобраться в обстановке. Неужели всё началось опять? Но откуда могли появиться немецкие войска? И тут кто-то из нас сообразил, что всё это связано с подписанием акта о капитуляции, связано с днём Победы! И мы присоединились к всеобщему салюту, стреляя из пистолетов и автоматов до тех пор, пока не израсходовали весь запас патронов.

Вернувшись в часть, узнали, что и там тоже не сразу поняли причину стрельбы. Была даже объявлена боевая тревога. Танки и артиллерия заняли удобные для ведения огня позиции, но потом всё выяснилось и радостное ликование охватило всех. Так встретил я свой первый день Великой Победы».

Л. КОВАЛЁВА, директор музея истории ДонНТУ
(По материалам музея)